С.Мрожек. Стриптиз

С.Мрожек. Стриптиз
Перевод с польского 3.Шаталовой
Москва, изд-во "Искусство", 1991
OCR & spellcheck: Ольга Амелина, октябрь 2005

На сцене необходимы только два стула. Хорошо видны двери с правой и левой сторон. Когда занавес поднимается, на сцене никого нет. Слышен грохот, странные стуки, неопределенные звуки, конкретные и не конкретные. Дверь слева открывается, вбегает Пан I — мужчина средних лет, старательно, но обыкновенно одетый, с дипломатом в руках. Он вбегает на сцену так, словно его впихнули сюда силой, словно его интересует не помещение, в которое он попал, а то, что происходило с ним секунду назад за кулисой. Лишь спустя минуту он оглядывает все вокруг, поправляет одежду. Дверь за собой он не прикрыл. Еще через минуту через правую дверь точно таким же образом влетает на сцену Пан II — он одет так же, как и Пан I, в руках тоже держит дипломат, ведет себя на сцене точно так же, как и Пан I, дверь за собой тоже не закрывает.

П а н I. Это что-то неслыханное!
П а н II. Невероятно!
П а н I. Я как раз шел, как обычно...
П а н II. Самым обычнейшим образом.
П а н I. И вдруг...
П а н II. Совершенно неожиданно.
П а н I (словно только теперь заметив Пана II). А вы откуда появились?
П а н II. Я появился?!! Скорее, меня сюда «появили».
П а н I (возвращаясь к своим мыслям). Возмутительно!
П а н II. В высшей степени! (Вроде бы слегка передразнивает Пана I.)
П а н I. Я просто шел... Нет, скорее, я стремился...
П а н II. Да, это точное определение. Кроме того, вы, наверное, стремились к какой-нибудь цели.
П а н I. Откуда вы знаете?
П а н II. Это понятно. Я тоже шел с целью достигнуть...
П а н I. Я как раз собирался это сказать. Итак, я направлялся к цели, когда вдруг...
П а н II. Кстати сказать, эта цель была намечена лично вами.
П а н I. Разумеется. И при этом с полным сознанием, проше пана, с полным сознанием...
П а н II. На основе всех ваших знаний и убеждений. Веры и разума.
П а н I. Вы читаете мои мысли. Итак, я шагаю по избранному мной пути, как вдруг...
П а н II (конфиденциально). Били?
П а н I (тоже конфиденциально). А вас?
П а н II. Боже упаси! То есть я ничего не знаю. Только это я и могу сказать.
П а н I. Что это было?
П а н II. Трудно определить точно. Иногда мне кажется, что это огромный слон перегородил улицу. Или что это беспорядки. Хотя поначалу мне казалось, что это наводнение, потом — что это пикник. Вокруг такой туман...
П а н I. Да-да, правильно, сегодня очень туманно, плохая видимость. Но я старался добраться до намеченного пункта.
П а н II. Который вы самостоятельно выбрали.
П а н I. Абсолютная правда, тут не было ничего непродуманного, я сам все предусмотрел. Мы с женой не раз подолгу составляли план, на целую жизнь.
П а н II. Я тоже все точно продумал для себя. Еще будучи юношей.
П а н I (конфиденциально). Вы слышали звуки?
П а н II. А как же.
П а н I. Вроде как бы пила, господи боже... Протяжный такой звук... Хотя нет, скорее, отрывистый.
П а н II. Гигантский лобзик.
П а н I. Но что это за пила, черт подери?
П а н II. Может, это была и не пила. Не знаю что. Но что-то вдруг повергло меня на землю.
П а н I. А если не пила, то что?
П а н II. Вот именно! Хуже всего эта неизвестность. И на землю ли?
П а н I. Ха! А на что же, если не на землю?
П а н II. И повергло ли? Сплошная тьма загадок. Я даже не знаю, совсем ли я свергнут, хотя чувствую себя низверженным.
П а н I (с напряжением). ... Не полностью сверженным?
П а н II. Вот именно, но, честно говоря, я не могу жаловаться. Вы видели каких-нибудь людей?
П а н I. А есть вообще какие-нибудь люди?
П а н II. Можно предполагать. Из-за этого тумана... весьма сомнительно.
П а н I. Хуже всего — отсутствие убеждения.
П а н II. А какой был цвет?
П а н I. Цвет чего?
П а н II. Ну, трудно что-нибудь сказать. Вроде бы какой-то блеск, что-то розовое с оловянными блестками.
П а н I. Вздор!
П а н II (подойдя к Пану I и выдержав паузу). А все-таки вы получили по морде.
П а н I. Я?
П а н II. Я тоже. (Пауза.)
П а н I. Ну, я уже и так не успеваю.
П а н II. А что если мы сейчас отсюда уйдем? Возьмем и уйдем. Сейчас. Как ни в чем не бывало.
П а н I. Нет, нет!
П а н II. Боитесь?
П а н I. Да нет, что вы! Просто я разнервничался. До того все неизвестно, что...
П а н II. Это все из-за тумана...
П а н I. А они говорили, чтобы мы отсюда не выходили?
П а н II. Кто?
П а н I. А вы кого имеет в виду?
П а н II. Ну ладно уж, ладно.
П а н I. Я убежден, что надо сидеть здесь. Ситуация выяснится.
П а н II. Почему? Не исключено, что мы можем совершенно свободно выйти отсюда и продолжать стремиться. В конце концов, мы не знаем точно, в чем дело.
П а н I. Может, это мы сами сбились с пути?
П а н II. Хотите обвинить себя? Нас? Мы оба знали путь и шли к определенным целям.
П а н I. Значит, это, пожалуй, не наша вина.
П а н II. Пожалуй?
П а н I. Да кто ж его знает. Лучше не будем об этом. Я решительно настаиваю на том, что нам не надо выходить.
П а н II. Если вы так решительно настаиваете...
П а н I. Решительно. Надо поступать разумно. (Садятся.)
П а н II. Может, вы правы. (Прислушивается.) Там никого нет.
П а н I. Собственно говоря, нет причин бояться, правда?
П а н II. Явных причин нет.
П а н I. Вы хотите, таким образом, сказать, что... есть не явные?
П а н II. Понимайте как хотите.
П а н I. Давайте установим факты.
П а н II. Пожалуйста, давайте.
П а н I. Ну-с, хорошо. Мы оба вышли из своего дома, как и собирались, и начали идти, а скорее, стремиться, как вы правильно уточнили. Утро было ясное, погода хорошая, дети и жена вполне контролируемы. Мы отлично знали, как и что. Разумеется, мы не знали точно строения молекул, не говоря уже об атомах, из которых построены наши ночные тумбочки, но для этого у нас есть специалисты. Так что, в конце концов, все было в порядке. Побрившиеся, с дипломатами, столь необходимыми и привычными, мы целеустремленно двигались вперед. Адреса были прекрасно усвоены нашей памятью, впрочем, на всякий случай они были также записаны где надо. Правильно?
П а н II. Абсолютно.
П а н I. А теперь внимание. В некий момент, когда мы находились на трассе, которая была результатом всех разумных расчетов, и это был единственно правильный путь, произошло нечто — и я считаю необходимым подчеркнуть это, — нечто, полностью от нас независимое.
П а н II. Я должен высказать по этому вопросу сомнение. Поскольку мы не можем определить природу того, что произошло, и даже не пришли к согласию касательно его внешних проявлений — в результате ли тумана или еще по каким-то причинам, — в силу этого мы не можем утверждать наверняка, что оно полностью независимо от нас, существующее вне нас, самостоятельно.
П а н I. Вы меня сбиваете.
П а н II. Не расслышал.
П а н I. Я говорю: мешаете мне.
П а н II. А-а... Извините.
П а н I. К сожалению, мы не можем точно определить природу этого явления.
П а н II. Я же говорил!
П а н I. Пожалуйста, может, вы хотите взять слово? Прошу вас.
П а н II. Это у меня просто вырвалось. Больше не буду.
П а н I (продолжая). Мы не можем даже установить с с какой-либо достаточной точностью, каковы были его отдельные элементы. Вы что-то сказали?
П а н II. Нет, я ничего не говорил.
П а н I. Я, например, видел как бы фигуру животного, но в то же время я не уверен полностью, что это не был минерал. Думается, тут имеет место скорее энергия, чем материя. Легче всего определить это как явление, находящееся на границе измерений и определений, на стыке цвета, формы, запаха, веса, длины, ширины, контура, тени, света, тьмы и т. д. и т. д.
П а н II. У вас еще болит? У меня уже помаленьку проходит.
П а н I. Не вульгаризируйте, пожалуйста.
П а н II. Да я только спрашиваю.
П а н I (продолжая свою мысль). Неоспоримым фактом является то, что мы были бессильны против этого явления и в поисках убежища, частично по собственной воле, а частично по принуждению, оказались вот в этом помещении — самом близком в критический момент. К счастью, мы нашли двери открытыми. Нет нужды добавлять, что наши предыдущие стремления были полностью нарушены и остановлены.
П а н II. Согласен со всем вышесказанным. Какие будут выводы?
П а н I. Я как раз приступаю к выводам. Нашим главным заданием сейчас является: сохранить спокойствие и личное достоинство. Ибо, по моему мнению, мы — хозяева ситуации. Наша свобода, по сути дела, продолжает оставаться ничем не ограниченной.
П а н II. Вы называете свободой то, что мы все еще сидим здесь?
П а н I. Но мы можем уйти в любую минуту. Двери открыты.
П а н II. Тогда пошли. Мы и так потеряли слишком много времени.

Слышны снова странные неразборчивые звуки, как в начале пьесы.

П а н I. Что? Что это такое? Что?
П а н II. Я говорю, надо уходить.
П а н I. Как? Вот так, сразу?
П а н II. Вы боитесь?
П а н I. Отнюдь.
П а н II. Вы утверждаете, что следует сохранить личное достоинство, сохраняя свободу, а уйти отсюда, пока можно, не хотите.
П а н I. Вот именно, уходя отсюда сейчас, сразу, я ограничил бы понятие свободы.
П а н II. Это как же понимать?
П а н I. Но это же совершенно ясно. Что такое свобода? Это возможность совершения выбора. До тех пор, пока я тут сижу и знаю, что могу выйти через эти двери, я свободен. Но в тот момент, когда я встану и выйду, я тем самым совершу выбор, а следовательно, ограничу свои возможности поступать так или иначе, то есть утрачу свободу. Я стану рабом своего ухода.
П а н II. Сидя здесь и не уходя, вы также совершаете выбор.
П а н I. Неправда. Я сижу, но я могу еще уйти, а уходя, я исключаю возможность сидеть.
П а н II. И при этом вы себя хорошо чувствуете?
П а н I. Самым лучшим образом. Полнота внутренней свободы — вот мой ответ на таинственные события.

Пан II встает.

Что вы, что?
П а н II. Я ухожу. Мне все это не нравится.
П а н I. Вы шутите!
П а н II. И не думаю. Я сторонник внешней свободы.
П а н I. А что будет со мной?
П а н II. Прощайте.
П а н I. Пожалуйста, подождите! Вы с ума сошли! Ведь неизвестно, что ТАМ!

Обе двери медленно закрываются.

П а н II. Э-гей! А это еще что такое!
П а н I. Не закрывать! Не закрывать!
П а н II. Вот вам результат вашей болтовни. Надо было сразу решиться.
П а н I. Вы меня несправедливо упрекаете. Если бы вы сидели спокойно, двери не закрылись бы. Это вы их спровоцировали.
П а н II. Ну уж тут-то мы никогда не найдем решения.
П а н I. Все из-за вас. Из-за вашего поведения мы утратили возможность возврата.

Пан II подходит к двери, пробует открыть ее — все безрезультатно.

П а н II. Эй, немедленно откройте!
П а н I. Тихо, тихо...
П а н II. Почему это я должен сидеть тихо?
П а н I. Не знаю.
П а н II (переходит ко второй двери, пробует открыть ее, стучит, прислушивается). Заперта.
П а н I. Сядьте, умоляю вас!
П а н II. Ну-с, как теперь выглядит ваша свобода?
П а н I. Мне не в чем себя упрекнуть. Моя свобода осталась ненарушенной.
П а н II. Но выйти-то уже нельзя, а?
П а н I. Потенциал моей свободы остался таким же, как был. Я не выбрал, и я не ограничил себя. Двери закрылись по причинам от меня независящим. А я лично остался таким, каким и был. Вы заметили, я даже не поднялся со стула.
П а н II. Раздражают меня эти двери.
П а н I. Мы, почтеннейший, не имеем влияния на внешние события, так что мы должны заботиться только о сохранении достоинства и внутреннего равновесия. А тут мы всегда будем иметь неограниченное поле деятельности, даже если из бесчисленного множества альтернатив перед нами оставили бы только две. Разумеется, при условии, что в этом случае мы не выберем ни единой.
П а н II. Это еще может произойти!
П а н I. Вы считаете, что может быть еще хуже?
П а н II. Попробую постучать по стене. Может, за ней кто-нибудь есть?
П а н I. Сожалею, что вы не заботитесь о сохранении вашей личной свободы. Я тоже мог бы стучать по стене, но я не сделаю этого. Если бы я сделал это, я бы, к примеру, лишил себя возможности читать газету, которая лежит у меня в дипломате, или не мог бы сосредоточиться на мыслях о прошлогодних скачках.

Пан II стучит по стене, перестает, снова стучит — и так несколько раз. В перерывах прислушивается. Потом снимает с ноги ботинок
и ударяет им по стене. Одна из дверей медленно открывается. Из нее вылезает сверхъестественной величины рука, а точнее — кисть
руки с вытянутым вперед символическим указующим перстом, как его любили изображать в графических произведениях минувших
времен. Кисть руки должна быть яркого цвета, чтобы ее было четко видно на фоне декорации. РУКА однообразным движением
согнутого указательного пальца манит к себе Пана II.

(Первым замечает РУКУ). Тссс!

Пан II, который еще не видит РУКУ, продолжает стучать ботинком по стене и прислушиваться.

Перестаньте, пожалуйста! Тссс! Вы что, не видите?

Пан II поворачивается. Пан I указывает ему на ОГРОМНУЮ РУКУ.

П а н II. Что-то новенькое.

РУКА продолжает призывать его. Пан II приближается к ней. Тогда РУКА указывает на ботинок, который он держит в руке,
и не то просит, не то требует его. Пан II, колеблясь, кладет все же ботинок в ОГРОМНУЮ РУКУ, которая исчезает и появляется
снова, уже без ботинка. Пан II снимает с ноги и отдает ей второй ботинок. РУКА исчезает и возвращается. На сей раз она настоятельно
требует чего-то, тыча Пану II в живот. Пан II догадывается, вытаскивает из брюк пояс и отдает его РУКЕ. Та исчезает, оставляет пояс за кулисой и тут же, вернувшись, начинает манить к себе Пана I.

П а н I. Я? (Двигается в сторону РУКИ, то и дело останавливаясь и продолжая говорить, хотя РУКА не переставая манит его.) Но я же не стучал... Прошу вас понять меня... Я не совершил выбора, никакого выбора. Я не стучал, хотя, должен признаться, что, когда коллега стучал, я надеялся, что кто-то это услышит и придет, а тогда все выяснится и мы, может быть, уйдем. Да, в этом я признаюсь, но стучал не я.

РУКА указывает на его ботинки.

Не понимаю, почему я должен отдать ботинки? Я протестую. Еще раз повторяю, стучал не я. (Нагибается, чтобы развязать шнурки.) Я ценю мою внутреннюю свободу. Сейчас! Сейчас! Вы же видите, что у меня узелок получился... Лично к вам, пани РУКА, у меня нет никаких претензий, поскольку я остаюсь в согласии с самим собой. Я исполнен решимости сохранить внутреннюю свободу даже ценой свободы внешней... в противоположность моему коллеге. Я придерживаюсь полностью противоположного мнения... Нет, у меня к нему также нет никаких претензий, это его дело, я только требую, чтобы к нам подходили индивидуально, соответственно воззрениям каждого из нас. Уже, уже, сейчас, пожар, что ли. (Отдает ботинки РУКЕ.) Пожалуйста!

РУКА тычет ему в живот.

У меня нет пояса, я ношу брюки на подтяжках. Хорошо, хорошо, могу отдать свои подтяжки, раз это так необходимо. (Снимает пиджак и отстегивает подтяжки.) Что за методы, ей-богу! Пожалуйста, вот они, подтяжечки. А грязь из-под ногтей, между прочим, могли бы и почистить, очень даже неплохо было бы.

РУКА исчезает, дверь медленно закрывается.

Слава Богу, у меня хоть носки чистые.
П а н II. Подлиза!
П а н I. Да оставьте вы! Чем это я вам помешал...
П а н II. Чем теперь стучать?
П а н I. А мне-то какое дело. Я сажусь. (Демонстративно садится снова.)
П а н II. Хорошо же вы теперь выглядите со своей внутренней свободой. Вон портки у вас падают.
П а н I. Вы тоже не лучше смотритесь. Без поясочка и ваши... гм... не держатся.
П а н II. И что вы на все это скажете?
П а н I. Повторяю то, что говорил раньше: эта РУЧКА лишила меня возможности сначала передвигаться в пространстве, а потом носить брюки. Это правда, охотно признаю. Но что с того? Все это внешне, внутренне я остался свободным. Я не участвовал ни в каких действиях, не делал никаких жестов. Я пальцем не пошевелил. Вот я сижу и могу сделать все, что еще остается в рамках моих возможностей. А вы нет. Вы сделали только одно — выбрали. Вы стучали и оскандалились. Раб!
П а н II. Я бы мог съездить вам по уху, но есть более важные дела.
П а н I. Разумеется. С другой стороны, почему это у нас все забрали?
П а н II. А так всегда, в самом начале отбирают пояс, шнурки и подтяжки.
П а н I. С какой целью?
П а н II. Чтоб мы не повесились.
П а н I. Да вы шутите! Если я даже со стула не встаю, так я побегу вешаться? Мог бы, разумеется, но не желаю. Вам известна моя точка зрения. Мои принципы...
П а н II. Я уже сыт по горло вашими принципами.
П а н I. Это ваше личное дело. Как вы думаете, если уж эта РУЧЕНЬКА не хочет, чтобы мы повесились, значит, она заинтересована в том, чтобы мы жили? Это хороший знак.
П а н II. Именно это-то меня и беспокоит. Это означает, что РУЧКА думает о нас в категориях «жизнь» и эта... как ее...
П а н I. Смерть?
П а н II. Вот-вот. Но это произнесли вы, а не я, не к ночи будь сказано.

Пауза.

П а н I. Я спокоен.
П а н II. А вот скажите, что бы вы сейчас могли сделать, если бы вам что-нибудь хотелось? Разумеется, учитывая, что у вас забрали ботинки и подтяжки.
П а н I. О, множество вещей. Например, я мог бы надеть пиджак наизнанку, закатать брюки и изображать из себя рыбака.
П а н II. А еще что?
П а н I. Мог бы петь.
П а н II. Достаточно. (Закатывает до колен брюки, выворачивает пиджак наизнанку, снимает носки.)
П а н I. Вы что, спятили? Что вы собираетесь делать?
П а н II. Изображать из себя рыбака и петь. Я хочу использовать хоть какую-нибудь возможность делать хоть что-нибудь. Желание прямо противоположное вашему. А может, РУЧКА испытывает симпатию именно к рыбакам? И выпускает их на свободу? Кто знает. Нельзя пренебречь ничем. Я вас расспрашивал, потому что у вас более богатое воображение, чем у меня. Я бы не смог, например, выдумать всего этого насчет внутренней свободы.
П а н I. Ладно. Но помните, пожалуйста, что я не сдвинусь с места.
П а н II. А я вовсе этого и не требую. (Встает на стул и поет песню: «Ах, форель, форель».)

Дверь медленно открывается.

П а н I (который внимательно следил за дверями). Ну-с, вот вы и доигрались.

Появляется РУКА.

П а н II. А вы почем знаете? Может, меня как раз и выпустят, а вы будете дальше сидеть?

РУКА зовет его.

Иду, иду. В чем дело?

РУКА дает ему понять, что она хочет пиджак.

Да я же просто так... Что, рыбу ловить нельзя?

РУКА повторяет свои жесты.

Я же только изображал... Я же совсем не рыбак. (Отдает РУКЕ пиджак. РУКА исчезает, возвращается, указывает на брюки.) Ну нет, брюки я не отдам!

РУКА сжимает кулак и медленно подымает его.

Ладно. (Снимает брюки.)
П а н I (подымаясь со стула). И я тоже? (Ждет с минуту ответа и, не дождавшись его, начинает по собственной инициативе снимать пиджак.)

Пан II в это время отдал брюки РУКЕ и стоит в широких, в полосочку, трусах до колен. РУКА уносит
брюки за кулису, но тут же возвращается и подзывает к себе Пана I.

Пожалуйста, пожалуйста, уже готово. Я не сопротивляюсь. Прошу вас принять это во внимание. (Отдает РУКЕ пиджак, та уносит его, через минуту возвращается.) Я всегда готов. Могу ли в связи с этим оставить на себе брюки?

РУКА показывает, что нет.

Хорошо, не буду протестовать. (Снимает брюки, оставаясь точно в таких же трусах, как и Пан II.)

РУКА исчезает, дверь медленно закрывается.

Чтоб вас разорвало за эту вашу идею с рыбаком.
П а н II. По-моему, это была ваша идея.
П а н I. Но вы ее осуществили! А здесь холодно.
П а н II. Не исключено, что нам велели бы отдать одежду при всех вариантах, идея не идея...
П а н I. Нет! Я уверен, что это вы своим идиотским маскарадом восстановили РУЧЕНЬКУ и против себя, и против меня. Вы обратили ее внимание на нашу одежду. Если б вы хоть штаны не подворачивали... Может, тогда брюки не бросились бы ей в глаза.
П а н II. Что поделаешь, рыбаки всегда подворачивают штаны.
П а н I. Но зачем это вам было нужно!
П а н II. Вы могли бы уже заметить, что наши воззрения разнятся. Вы не делаете ничего, чтобы вам можно было сделать все, разумеется, в рамках того, что можно. А я стараюсь делать все, что только можно. Но, оказывается, в брюках тоже нельзя ходить.
П а н I. Вы сами навлекли все на свою голову.
П а н II. При чем тут голова, если речь идет о штанах! Анатомическая неточность. И вообще, повторяю еще раз, вовсе неизвестно, я ли спровоцировал то, что у нас отобрали одежду, или так было задумано по плану.
П а н I. Теперь-то вы, по крайней мере, можете убедиться в превосходстве моих идей. Взгляните: я не стучал, не пел, не подворачивал брюки, а выгляжу точно так же, как и вы. Даже полосочки такие же.
П а н II. Так в чем же ваше превосходство?
П а н I. Меньший расход энергии, а результаты те же самые. Плюс, разумеется, ощущение внутренней свободы, которое...
П а н II. Еще одно слово о внутренней свободе, и я вас придушу.
П а н I (пятясь). Вы несправедливы. Каждый волен выбрать философию, какая ему нравится.
П а н II. Все равно я уже больше не могу.
П а н I. Предупреждаю — я не буду защищаться. Защищаться значило бы совершить выбор. Я не могу допустить этого, во имя...
П а н II. Ну, ну? Во имя чего?
П а н I (колеблясь). Во имя... внутренней сво...

Пан II набрасывается на него, Пан I убегает, кружит по сцене.

А руки не распускайте, не распускайте руки!

Открывается дверь, появляется РУКА, которая зовет их к себе. Оба пана останавливаются как вкопанные.

П а н II. Вы меня?
П а н I. Кто, я?
П а н II. Может, это вас...
П а н I. Это же вы затеяли скандал. Видно, вас и хотят покарать.
П а н II. Покарать? Вам все еще кажется, что ваша идиотская теория лучше?
П а н I. А вам кажется, что полное отсутствие теории и ваш вульгарный практицизм выдержат этот экзамен?

РУКА зовет их.

П а н II. Лучше пойдемте. Она опять чего-то хочет.
П а н I. Идемте. Сейчас увидим, кто из нас лучше.

Приближаются к РУКЕ, которая ловко надевает на них наручники, приковав их друг к другу. РУКА исчезает,
дверь закрывается. Пан II тащит за собой Пана I, прикованного к его руке, тяжело садится на стул. Молчит.

(Обеспокоенно.) Что случилось? Вам плохо? Думаете, на этот раз это что-то серьезное? Не молчите, пожалуйста.
П а н II. Боюсь, что...
П а н I. Что, что... Чего боитесь?
П а н II. Пока что РУЧКА ограничила возможность нашего передвижения в пространстве. Но кто поручится, что не пришла очередь ограничить нас в чем-то более важном?
П а н I. Например?
П а н II. Например, во времени. Во времени нашего существования. (Пауза.)
П а н I. Сам не знаю... (Менторским тоном.) А все потому, что вы, будучи сторонником активных действий, быстрее исчерпываете свои силы... А я их сохраняю...
П а н II (прерывает его, умоляюще). Опять!
П а н I. Извините. Я нечаянно. У вас есть какой-нибудь план?
П а н II. Можно сделать только одно.
П а н I. Что?
П а н II. Извиниться перед РУКОЙ.
П а н I. Извиниться? За что? Мы ничего ей не сделали, скорее уж, она должна...
П а н II. Это не имеет значения. Надо извиниться перед ней на всякий случай, вообще, без причины. Чтобы спастись. Если это чему-либо поможет.
П а н I. Нет, я не могу этого сделать. Вероятно, нет нужды объяснять почему.
П а н II. Конечно, я знаю это уже наизусть: извинение означало бы выбор, который ограничил бы вас и т. д.
П а н I. Именно поэтому!
П а н II. Как хотите. Я, во всяком случае, принесу извинения. Надо покориться. Может быть, она этого и ждет.
П а н I. Я бы очень хотел, но мои принципы...
П а н II. Я свое сказал.
П а н I. Мне кажется, я нашел решение: вы меня вынудите извиниться одновременно с вами. Тогда не будет никакого выбора с моей стороны. Просто я буду принужден вами.
П а н II. Хорошо. Считайте себя принужденным.

Двери открываются.

П а н I. Кажется, она уже идет.

Появляется РУКА.

Пригодились бы цветочки на этот случай. (Шепотом.) Вы первый.

Оба подбегают к РУКЕ. Пан II откашливается, готовясь заговорить.

П а н II. Дорогая РУКА! То есть уважаемая дорогая РУКА. Мы понимаем, что вы существуете не для того, чтобы нас выслушивать, однако мы жаждем сказать вам несколько сердечных слов, то есть, точнее, передать, пользуясь вашим присутствием, свое признание в том, что, хотя и с запозданием, но зато с полным сознанием, мы просим извинить нас за то, что... что... (шепотом Пану I) за что?
П а н I. За то, что мы шли, что стремились, что вообще...
П а н II. Что мы шли, что стремились, что... У меня плохо получается, извините, пожалуйста, что вообще. Что мы были, что мы есть, мы самым сердечным образом просим... за все... за то, что вам известно, а нам нет, потому что... что же мы можем знать, что мы вообще знаем, собственно говоря. Так что если есть что-нибудь такое, то я ужасно извиняюсь, изо всех, можно сказать сил, позвольте приложиться к ручке-с. (Склоняется для церемониального поцелуя РУКИ.)
П а н I. Я также присоединяюсь, хотя, разумеется, только в некотором смысле, принужденный коллегой... Мои принципы вы, конечно, знаете... Но хоть и по принуждению, однако искренне, принципиально, так сказать, я тоже приношу свои извинения. (Так же склоняется для поцелуя РУКИ.)

В это время открывается вторая дверь, в ней появляется вторая РУКА — эта полностью закрыта красной перчаткой.
КРАСНАЯ РУКА манит их. Пан II замечает ее первым. Оба поворачиваются к первой РУКЕ спиной.

П а н II. Там!
П а н I. Еще одна!
П а н II. Всегда бывают две.
П а н I. Зовет нас.
П а н II. Пошли?

Первая РУКА надевает на голову Пана II конусообразный колпак из жесткой бумаги.

Я ничего не вижу!
П а н I. Она нас зовет.

РУКА надевает такой же колпак на него.

Темно!
П а н II. Раз зовет, надо идти. (Спотыкаясь, прикованные друг к другу, с бумажными колпаками на головах, они добредают до середины сцены, медленно, но верно двигаясь по направлению к КРАСНОЙ РУКЕ.)
П а н I. Дипломат! Мы позабыли дипломаты!
П а н II. Правда! Дипломат, где мой дипломат? (Ощупью ищут свои дипломаты, позабытые около стульев, забирают их и уходят в сторону КРАСНОЙ РУКИ.)

Затемнение

Занавес.